Начав путь от источника в далеких горах, речка миновала
разнообразнейшие виды и ландшафты сельской местности и достигла наконец
песков пустыни. Она попыталась было одолеть эту преграду, подобно тому,
как преодолевала все другие, но вскоре убедилась, что, по мере продвижения
в глубь песков, воды в ней остается все меньше и меньше.
Не было никакого сомнения, что путь ее лежит через пустыню; тем не
менее положение казалось безвыходным. Но вдруг таинственный голос, как
будто исходящий из самой пустыни, прошептал ей: «Ветер пересекает пустыню,
и река может пересечь ее тем же путем».
Река возразила, что она лишь мечется в песках и лишь впитывается ими,
ветер же может летать; именно поэтому ему ничего не стоит пересечь
пустыню.
— Тебе не перебраться через пустыню привычными, испытанными способами
— ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Ты должна отдаться на
волю ветра; он доставит тебя к месту твоего назначения.
— Но как же это возможно?
— Это возможно только в том случае, если ты позволишь ветру поглотить
себя.
Нет, такое предложение было неприемлемым для реки: никто и никогда не
поглощал ее. И вообще, она не собиралась терять свою индивидуальность.
Ведь, раз потеряв ее, как она сможет вернуть ее снова?. .
— Ветер, — продолжал песок, — именно тем и занимается, что
подхватывает воду, проносит ее над пустыней и затем дает ей упасть вновь.
Падая в виде дождя, вода опять становится рекой.
— Но как я могу проверить это?
— Это так, и если ты не поверишь этому, ты не сможешь стать ничем
иным, кроме затхлой лужи, и даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь
быть лужей, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.
— Но как я смогу остаться той же самой рекой, что и сегодня?
— Ты не сможешь остаться прежней ни в том, ни в другом случае, —
отвечал шепот. — Переноситься и вновь становиться рекой — это твоя
сущность. Ты принимаешь за саму себя свою теперешнюю форму существования,
потому что не знаешь, какая часть в тебе является сущностной.
Тут какой-то отклик шевельнулся в мыслях реки в ответ на эти слова.
Смутно припомнилось ей состояние, в котором то ли она, то ли какая-то ее
часть — но в действительности ли это было?.. — уже находилась в объятиях
ветра. Она вспомнила также — да и вспомнила ли?.. — что эта, хоть и не
очевидная вещь, вполне реальна, выполнима.
И речка воспарила в дружелюбные объятия ветра, который легко и нежно
подхватил ее и умчал далеко-далеко, за много миль, где, достигнув горной
вершины, осторожно опустил ее вниз. А так как у реки, все же, были
сомнения, она запомнила и запечатлела в уме подробности этого опыта более
обстоятельно.
— Да, вот теперь я познала свою истинную сущность, — так размышляла
река.
Река познавала, а пески шептали: «Мы-то знаем; ведь день за днем это
происходит на наших глазах, потому что из нас, песков, и состоит весь путь
— от берегов до самой до горы».
Вот потому-то и говорят, что путь, которым потоку жизни суждено
продлиться в своем странствии, осуществляя непрерывность, записан на
песке.
Эта прекрасная история входит в устную традицию многих народов и
почти постоянно пребывает в обращении среди дервишей и их учеников.
Идрис Шах «Сказки дервишей»